Наталья Девятко - Карта и компас [litres]
Во дворе их ждала темноволосая девушка. Не местная, но глаза сияют колдовством.
— Мэри, ученица моя, — объяснила хозяйка. — Из города пришла, из далекого города, где дома до неба. Увидела чудо, и пришла сюда… Помоги нам, милая.
Мэри послушно кивнула. Сколько ей лет? Не больше двадцати, а печали в глазах на целое столетие хватит…
Ведьма открыла шкатулку, которую прихватила из домика, и потянула из нее легкую ткань, давая один край девушке.
Темная ткань замерцала под солнечными лучами живыми зелено-золотыми звездами. Ярош давно не видел таких чудес.
— А ночью они серебряные, — несмело сказала Мэри.
— Теперь это твой самый большой парус. Самый крепкий, что будет оберегать твой корабль от чародейства и бурь, ловя попутный ветер, — глаза хозяйки снова блеснули лукавством моря. — Другие паруса я сегодня сплету из ночи и звездного света. Так примешь мой подарок, пиратский капитан?
— Приму, — согласился Ярош, ведя обветренной ладонью над зачарованной тканью.
На берегу стояла Ирина, смотрела, как на корабле снимают изувеченные паруса, когда ее неожиданно позвали. Не по имени, но женщина оглянулась.
Парень смотрел то на нее, то на фотографию. В нескольких шагах от него стояла пестрая компания, не скрывающая своего восхищения увиденным.
Сашка перевернул фотографию, показав ей изображение. На фото Ирина застыла в пол-оборота, так же, как когда ее позвал Сашка, словно снимок был сделан именно в этот миг.
Марен нагнала Яроша, когда он спускался по склону, возвращаясь от ведьмы. Казалось, она совсем не меняется, в отличие от других членов команды, — даже дети немного подросли. Темные волосы давней такие же короткие, но лицо немного загорелое, — время снова имело над ней власть.
— Я искала тебя, Ярош, — сказала Марен.
— Что-то случилось? — пират остановился.
— Посмотри, кого ведет Ирина, — Марен указывала на людей, приближающихся к поселку. — Среди них есть и давние.
С холма их уже можно было разглядеть. Каждый из компании новоприбывших выделялся, но как-то по-особенному. Сашка старался выглядеть решительно, Луизина красота просто очаровывала, но наиболее долго взгляд останавливался на Вейне, седом сказителе и Саиде.
— И кто они? — Ярош повернулся к Марен. — Кто из них из твоего народа?
Марен улыбалась.
— Они наши друзья, Сокол. А мой названный брат — парень с черными кудрями. Как Мать, как Харун, мы все из давнего народа, только разные пути избрали. Он огонь, хотя и человеческого в нем много.
— Огонь? — Ярош смотрел на людей, которых встречали Анна-Лусия и София.
— Огонь жизни, как Мать была животворной водой. В Имперской школе у командиров отбирают Имена, но из сердец обычных солдат вынимают именно этот огонь, без которого жить по-настоящему нельзя, зато и боли не чувствуешь. И только министрам всегда возвращают настоящие Имена, ведь слишком много чар на них держится, и поэтому они должны быть свободны и в поступках, и в ошибках, хотя у них самих нет способностей к чародейству. Единственные люди в Империи, у кого есть и власть, и свобода.
София оглянулась и, увидев на холме две фигуры, указала Сашке на них. Понятно, о чем спрашивал парень.
— Скажи, Марен, — глядя на этих новых странных людей, спросил Ярош, — кто из давнего народа дал мне карту сокровищ Призрачных островов?
— Это мог быть кто угодно из нас, ибо давний народ умеет превращаться в кого пожелает. Лишь тот, кто сумел ранить давнего, узнает его в любом обличье. Но я могу заверить тебя, что на «Диаманте» нет того, кто дал тебе карту.
Ярош усмехнулся этим словам, получив подтверждение своим мыслям, но оставался еще один вопрос.
— Марен, я хочу спросить тебя о Харуне. Я часто не вижу его, иногда мне кажется, что твоего товарища вообще нет на корабле. Как такое может быть?
— Иногда люди вспоминают своих еще живых, но забытых богов, возвращая их в свое время, — тихо ответила Марен, не глядя ему в глаза. — Это я теперь свободна от любых обещаний. Пойдем, встретим их, капитан. Думаю, глаза этих людей тоже светятся морем.
Ярош и Марен поравнялись с друзьями Сашки и Ириной на выходе из поселка. Остановились, смотря друг на друга, не изучая, а молча поздравляя с пройденным путем. Все они долго шли к этому берегу.
— Эти люди ищут корабль с черными парусами, — сказала Ирина, подавая капитану фотографию.
Но как только Ярош коснулся зачарованной фотографии, она превратилась в серокрылую чайку и полетела к морю.
— Вы нашли этот корабль, — ответил пиратский капитан.
Только Джонатана не было с Сашкой. Призрак не пошел с ними в поселок. Словно что-то не пускало его. Он незаметно отплыл в сторону, когда синеглазая девушка повела всю компанию знакомиться со своим капитаном. Задумавшись, будто растворившись в мыслях и золотом солнце, клонящемся к морю, призрак присел на скале, где заканчивался сосновый лес, и за пропастью начиналось море.
Там его и нашла Мариан, опустилась рядом. В золотом свете Джонатан не казался призрачным.
— Ты жива, Мариан, — не оборачиваясь к ней, сказал Джонатан. — Как возможно, что ты жива, когда я видел?..
Он не договорил, слишком тяжело было вспоминать тот день, когда Мариан превратилась в привидение, и Химера забрала ее с собой.
— Тише, любимый, — женщина приложила палец к его устам. — Ты не видел ничего. Забудь. Этого не было. Я слышала, в видении советник Императора беспокоился, что Море может смывать наши клятвы, данные Империи, ибо оно старше любой власти. Море освободило от присяги меня, вернув к жизни, освободит и тебя, если ты того пожелаешь.
Джонатан повернулся к воде, горячее солнце золотило его совсем не призрачную кожу.
— Я не верю, что так просто…
Мариан взяла любимого за руку, не дав договорить, притянула к себе и поцеловала. Джонатан ответил на ее поцелуй, обняв женщину.
Не было цветных волн, как от чародейства Матери, и тело призрака почти не уплотнилось, только одежда на нем стала настоящей, не изменчивой, и отросли усы. Но менялось море, становясь расплавленным золотом, по которому шли ярко-розовые и оранжевые волны.
Мариан и Джонатан сидели на краю пропасти, глядя на это удивительное море, ничего не говоря, лишь радуясь, что снова могут быть вместе.
Но солнце быстро спряталось, окрасив воду в темные цвета. На землю легла ночь.
Сашка и Ярош сидели за столом небольшого постоялого двора, и парень рассказывал о шаре с проклятьем Кристофера и призрачных слезах Джонатана, о чарах Али, вложенных в фотографии, и о Мертвом городе, об ужасном огненном звере, правдивых сказках и зеркале в доме имперского солдата Арсена. Рассказывал обо всем, что с ними случилось, ничего не скрывая, а Ярош Сокол не перебивал его пылкой речи, ничего не спрашивал, лишь иногда улыбался или грустил.
